Drudkh "Пісні Скорботи І Самітності"
Зима в тот год выдалась лютой и погубила много деревьев. Весь месяц морозы и жгучие ветры секли лес: со стоном на дубах и ясенях лопалась кора, оголяя светлую заболонь. Страшно гудели и гнулись раскачивающиеся кроны, точно указывая на что-то своими черными ветвями.
Но страшнее всего было, когда по заметенным тропам приходила ранние сумерки – каждая лесная впадинка наливалась тогда чернотой, а из-под пней и сосновых стволов выползала косматая древняя тьма. Не несла она ни звезд, ни иного волшебного излучения ночи, лишь мертвенные и бледные блики сугробов. Протяжным воем затягивала свою песню вьюга, летя через степные балки и замерзшие омуты, шелестя желтым сухим камышом. И такой скорбью, такой болью был преисполнен этот вой, что сердце сжималось в груди, будто его касалась чья-то ледяная рука.
В такие вечера лишь червонные и багряные отсветы жара печи, что стояла в дедовом доме, виднелись на много верст вокруг.
Сильные руки деда с мозолистыми ладонями постоянно что-то мастерили, и под всякое дело у него находилась своя история. Он словно ворошил палкой снег и поддевал смерзшуюся листву, обнажая бесчисленные жилки Природы, которая в его словах вновь оживала: копошились жужелицы, гнулся и пел ковыль, могучая река Чумацкого Шляха катила летние созвездия. Тогда в книгах, стоящих на полках, сами собой звучали стихи, просыпался цвет земли и горечь перезревших трав, а законопаченные бревенчатые стены дома пахли смолой. Далеко-далеко уводил меня дед в своих историях – туда, где изумрудная зелень источалась, переходя в бронзу и медь, и еще дальше – за крик журавлей: к охряной границе, в которую врезалась сивая степь; и оттуда, за поземкой, уже можно было рассмотреть рдяный огонек нашего дома.
Перед сном я долго смотрел в окно, за которым, распустив косы пурги, металась ведьма-зима; я чувствовал, как двигала она свои белые массы далеко на юг, тяжелым забытьем сковывая мой край. И я все время думал, узнает ли он меня, когда настанет срок, а в ладонях крепко держал старый надтреснутый желудь, который принес однажды из своих путешествий.
Метель порой тянула свою песнь до самого утра, и почему-то часто в ее голосе мне слышалась хорошо знакомая с детства колыбельная:
- А-а-а, люлі, ой ти, коток-коточок,
Поїв бабин віночок.
А бабка сама зблизала,
Да й на котка сказала:
«А-а-а, шури-бури обидва
Ніц не будуть робити,
Тільки вовку бавити...»
____________________________
Чому буває сумне сонце? Отчего сердце так трогает крик журавлей или резкая ржавая оконечность осеннего листа? Что за родство, какой первообраз находим мы в Природе?
В ее чувственное, тревожное и глубоко личное переживание и погружают слушателя «Пісні Скорботи І Самітності» - в лирическую архаику фольклорного натурософского мира, который сам по себе является бесконечной мелодией и поэзией. Позволить прожить этот мир разом, одним движением, одним вдохом, вместе с его томным лесным духом земли и сырым предрассветным запахом погасших звезд, с его цветением и увяданием, с его мистериями и легендами – вот к чему стремится музыка этого альбома.
Здесь по-прежнему можно обнаружить тему «вічного оберта колеса», тему времени и сезонных циклов, которая так или иначе, пронизывает все творчество Drudkh. Альбом открывается зрелым буйством карпатских красок и звуков – летним изломом годичного круга с его багровыми кострищами закатов, когда каждая жилка вокруг подобна натянутой тетиве лука и преисполнена непрерывным зовом. И «Пісні...» дают выход этому напряжению, спуская тяжелую стрелу, которая летит, уводя за движением светил в глубь земли и мира, за сокровенную кору, за сырые мхи, за малахитовые стебли, за нефритовую хвою. Дивными и сказочными образами в этом движении запоминается природа, преисполненная соками и силой. Но слабеет со временем травяная тетива, ветер и дождь секут древко стрелы, рыжей осенней трухой рассыпается ее наконечник, и пронзительным журавлиным криком она отвесно падает вниз, прямо в застывшее пламя лесов и папоротников – и вот, уже лежит на земле лишь старый трухлявый сук. Далекой и дикой становится музыка, грубеют стоны и шелесты в скупых переборах, и словно чье-то невысказанное слово повисает в воздухе. Но Drudkh не доводит эту историю до конца, ставя в ней многоточие и перехватывая дыхание холодной полынной горечью сивой степи. Скрип Колеса растворяется в вечности.
И все же - чому буває сонце сумне?.. И почему эти песни обозначены «скорботою і самотністю»? Не оттого ли, что слушая альбом, мы сильнее и явственнее слышим, видим и чувствуем все те перемены, которые совершаются в Природе, делая ее каждое мгновение неповторимым, и мы понимаем, что мир уже не будет прежним и нам никогда не вернуть все то, что промелькнуло, осыпалось, отгорело? Разве не от того, что эта волшебная и сказочная музыка несет ту извечную, глубокую печаль, отражающую ход времени, и которую украинский поэт Олекса Стефанович выразил удивительными словами:
«І хотів би підбігти ти,
Та чи ж можна в снігу такому?
О, як довго іще іти!
Як далеко іще додому!»
Season Of Mist Underground Activists | 2006 (2010)
A1. Захід Сонця В Карпатах
A2. Сльози Богів
A3. Стародавній Танець
B1. Чумацький Шлях
B2. Чому Бувас Сумне Сонце
B3. Журавлі Ніколи Не Повернуться Сюди
B4. Сивий Степ
#Кора_на_сухом_стволе #Drudkh #acoustic #folk
